Некоторым ничего не идет впрок.(с)
Бурная река шумела и билась о каменные, укрытые зеленым покрывалом мхов и лишайников, берега. Ей не хотелось быть скованной руслом, ей наверняка хотелось проглотить весь берег, лес и континент вместе с ними, слиться с морем, своим отцом, и стать полноправной хозяйкой мира. Или просто вода, спускаясь с гор, набирала слишком большую скорость. Мощные струи ледяной воды с шумом набрасывались на стойкие меланхоличные камни, вдребезги разбивались и сверкали ледяными осколками на робком, но уже теплом весеннем солнышке.
Я дремала, подвернув под себя лапки, в густых можжевеловых кустах у берега реки, убаюканная её ворчанием, грозным и громким, но монотонным. На старой березе, склонившей тяжелые сильные ветки над моим маленьким убежищем, расселся пернатый хор и основательно мешал мне спать. Вообще-то, так даже лучше.
Какого, спросите вы, черта забыла я в этом отвратительном местечке? Опасность – на лицо, сырость – тоже. А выгоды, или даже простенькой мышки – никакой. Любопытство, господа, не порок. Я могла бы найти себе занятие получше и полегче – обежать территорию Рыжих, поискать кроличьи тропы и следы, наведаться во владения Травоядных и шугнуть там олененка, мышковать, в конце концов.
Но мой желудок был полон – на обед я поймала жирного не по сезону кролика, что, конечно, большая удача. А днем у меня не было никаких особенных дел, так что кролика растратить я не успела. Хотя все утро прорыскала, мокрая и голодная, злая в три раза больше, чем медведица, которую ослушался медвежонок, по территориям и своим, и чужим, выискивая долгожданную добычу. Добыча, как назло, пряталась по норам, предпочитая в непогоду отсиживаться в тепле и уюте. Но голод выгнал и её на промысел. Неосторожный кролик, усердно хрумкающий травку, не заметил тщедушной лисьей фигурки, притаившейся в тени замшелых камней. Ну и дурак.
Я повернулась на бок, завела назад уши, чутко прислушиваясь к тому, что доносил ветер из чащи позади. Никто, кроме лисицы, в эти заросли, надежно обнимавшие меня со спины, не проникнет. Да и не всякая лисица протиснется в эти дебри. А лисиц опасаться нечего, свои. Спереди же – широкий, по-весеннему разбушевавшийся поток. И граница территории. Кстати, если что, можно будет сказать, что охраняла этот участок. Ха, ну да. Кто б мне поверил.
Я зевнула во всю узкую лисью пасть, облизала черный нос, и свежий ветер с реки донес влажный запах чистой, быстрой воды. Ветер был с привкусом мокрой прибрежной травы и далекого, легкого аромата моря, до которого еще сотни и сотни лисьих шагов. Запах воды пробудил жажду. Можно было похватать пастью залежалый, зимний еще снег. Но, честно говоря, лизать лед и есть снег надоело совершенно за эти долгие месяцы белой зимы, что я переборола свою лень и осторожность и легкими шажками приблизилась к воде.
Ненавижу мочить лапы. Поэтому, добравшись до кромки воды, плюющейся ледяными стрелами-брызгами, я пораскинула мозгами и, легко вскарабкавшись на ветку невысокого деревца, свесилась с такого вот убежища вниз. Еще не коснулась даже языком пузырящейся водной глади, как сквозь шум потока услышала ужасающий звук – ветка жалобно скрипнула, медленно нагнулась и… треснула. Как?!
Ледяные объятия бушующей реки цепко впились в шкуру, течение унесло меня вниз по течению и со всех своих душевных сил впилило в камень. Благо, место моей кратковременной остановки обильно обросло мягким мхом. Как я не цеплялась за этот мох когтями и лапами, толща воды, с огромной скоростью несшаяся мимо, толчками сбила меня с камня и устроила встречу со вторым. Я ударилась животом, но, не смотря на боль, поняла – вода прибила меня к камню, буквально положив на него сверху. Я напрягла последние силы и оттолкнулась задними лапами от подводного камня. Вскарабкавшись на клочок твердой поверхности, я сжалась в комок, зыбко дрожа. Ледяной ветер запускал пальцы в мокрые сосульки шерсти, противно холодил кожу. Едва отдышавшись, я что есть дури оттолкнулась от мха лапами и выпрыгнула на берег. Пока мотало в реке, наглоталась воды. Попила, называется.
Я отбежала к ближайшему кусту и принялась тщательно вылизывать шерсть, высушивая её языком и отфыркиваясь. Спустя некоторое время ветер изменился и подул в спину, принеся волчий запах. Я замерла. Не может быть…
Обернувшись, я оглядела стену леса за спиной. Волчьи владения.

Ветер перебирал сосульками висевшую шерсть за спине. Холодная гадкая и - самое главное, пожалуй! - мокрая пелена тяжелой шкурой легла на изогнутую рыжую спинку. Я злобно дернулась, сморщив аккуратный нос, пока еще не огорчивший меня свежим волчьим запахом.
  Не люблю мокнуть. Ненавижу мокнуть. Ненавижу мокнуть! Но теперь - к черту дурацкие предпочтения, нужно плыть обратно! Иначе пустят меня на воротник. Жалко мне меня, я ж себе сама такая родная, любимая. Я торопливо и одновременно с этим раздраженно дернула лапой, отправив в голые заросли тугих черных прутьев мутно-серые капли.
  Река за спиной урчала и пенилась, и в этом её бунтарском шуме мне слышался злорадный смешок. Если обернуться и застыть неподвижно, притворившись чучелом лисы, случайно забытым кем-то здесь, на каменистом неприветливом берегу, и вместе с тем пристально смотреть на белую пенистую поверхность, там проступит какое-нибудь лицо явно речной национальности и гаденько ухмыльнется. Я уверена, точно уверена. Так и будет, если вам не лень торчать на берегу, подвергая себя опасности и снимая опасность с местных кроликов.
  Я глубоко вздохнула, взмахнув хвостом, и повертела ушами. Лес дышал, жил и вообще проявлял кучу всяких житейских лесных драм прямо в уши: пискнула тоскливо мелкая пташка, тогда как когти сокола ломали ей ребра; копошились у корней лесные кабаны, похрюкивали, срывая молодые побеги; где-то просвистел тревожно заяц; вздохнули тяжелые мокрые деревья, тронутые ветром. Из всего этого шумка я легко выклинила бы легкие волчьи шаги, или, напротив, мелкие и не менее осторожные - лисьи. Медведя вообще можно не напрягаясь найти - эти громилы отлично знают о своем превосходстве и не прячутся. Идут так, что весь лес трещит и качается. Мои лисьи мозги не в состоянии переварить такое поведение. Даже если ты и самый сильный зверь в лесу, не стоит махать красным флагом посреди открытого поля.
  Сравнение с красным флагом мне не понравилось - многие тыкают нас - лис, - в шани же рыжие шкуры. И нас ненавидят, как будто бы за шкуры. Врут, ясное дело. Ненавидят за то, что завидуют нашей смекалке и способности выходить из воды сухими.
  Кстати, мне бы пригодился дар проделывать такие штуки в физическом смысле. Я тоскливо посмотрела на водный поток, жадно облизывающий насквозь пропитавшийся горной влагой мох. Перейти её нельзя. Никак. Только по дну, но я так не умею. Только раки умеют. У меня с раками нет связей.
Я осторожно приблизилась к воде, стараясь высмотреть хотя бы тонкое деревце. Мне хватит и его хрупкого ствола, чтобы хотя бы не оказаться во власти течения. Обмочить лапы - это теперь пустяки. Заросли позади таинственно хрустнули, я завела назад уши и вздрогнула. Хруст не повторился и вскоре забота о переправе поглотила меня полностью. Короткими перебежками, между которыми я тщательно осматривала территорию вокруг и прислушивалась, я побежала выше по течению.
Вскоре я кое-что нашла. Это были два особенно упрямых, основательно заросших мхом камней. Их упрямство заключалось в том, то оба этих гиганта лежали почти что на середине речного потока и не выказывали никакого желания уступать реке дорогу. Они била их ледяными хлыстами струй, но укутанные в зеленые плащи камни только меланхолично посмеивались. Я принялась примериваться для прыжка. Первый был относительно легким - прыгать с земли куда проще. Лапы легко и сильно оттолкнулись от земли и, балансируя хвостом, я замерла под хлесткими ударами водной стихии. Шерсть на боках тут же намокла, я стиснула зубы.
- Потом нужно будет незаметно пробраться мимо сторожа и слямзать курочку. Хе-хе, да всё просто!
Внезапно донесшийся голос заставил меня вздрогнуть. Лапы тоже. Я начала съезжать на бок, что послужило мне стимулом для второго прыжка, заставив на время забыть о том, кто и где говорил. Однако камень-собрат оказался не таким уж упрямым, он послушно наклонился вбок, и мутный ил и песок, вспенившись, унесло течение. Я сделала еще одно громадное усилие и приземлилась на своему берегу. Зря, конечно. Потому что обладатель голоса свою траекторию рассчитывал, не думая о каких-то там девчонках, которые выскакивают из-за углов и камней. Врезавшись в лиса, я перекувырнулась через голову и упала на живот. Язык вывалился изо рта, узкие плечи тяжело вздымались.
- Попила водички.

Спать - спать - спать.
  Одно желание пробудилось в моем мозгу, и теперь монотонно и как будто тоже устало, но кропотливо сверлило дырочки в моем черепе. Я лежала на животе, не желая больше ничего, кроме как переместиться внезапным образом в теплую, уютную нору и дремать там в безопасности, сухости и темноте. О да, уютная, теплая нора. Правый бок нагрелся быстрее и как-то сам высох. Я, подумав над этим фактом какую-то секунду, лениво открыла правый глаз. Тело само, произвольно и без помощи нервных окончаний, генерировало сигналы "дрожать!". Неприятный холод снова ворвался в сознание. Лень капитулировала под натиском сурового "НАДО!", отползла в уголок и свернулась там злым пушистым комком. Изредка она сердито пыхтела, и тогда я расслаблялась, поддаваясь её порывам. Но холод победил - нужно было вставать и чистить шерсть.
  Я потянулась, выгибая спину и растопыривая пальцы. Ветерок, будто назло мне, стал спокойным и мягким, аккуратно и медленно вонзая ледяные игры под кожу. Я отряхнулась, разбрызгивая вокруг искрящийся фонтан капелек. Потом прилизала парочкой торопливых движений топорщащуюся шерсть на грудке, дернув ушами.
  Затем, наконец, бросила на того, с кем свела меня физика самым прямым контактом, пытливый взгляд. Это был крупный яркий лис, густой мех торопливо перебирал тот же самый ветер, что теперь проникал под мокрые сосульки на моем теле. Лис уселся прямо перед ней, заглядывая в глаза. Лисица неторопливо перевела стрелку своих очей на бурный поток, хотя она и был ей противен. Однако гипнотизировать незнакомца не входило в её планы.
- Что произошло? Как я понял из твоих слов, ты неудачно выпила водицы… Тебе помочь? - участливо спросил незнакомец, чуть наклоняясь вперед, как будто заглядывая мне в глаза. Назло, что ли?
  Я вздохнула. После того, как я яростно отряхнулась, шерсть стала похожа не на сосульки ,а на маленькие мягкие иголочки. И теперь постепенно эти иголочки распадались на шерстинки, становились на свои места и вообще, принимали благообразный вид. Я подняла шерсть на загривке, встряхнула хвостом. Постепенно и тепло возвращалось в мое озябшее тщедушное тельце.
  Я старательно выдумала дверь, представила её всю, с каждом изгибом и углом. Потом так же старательно заперла эту выдуманную дверь, поспешно проглотила ключ и взглянула прямо в глаза незнакомцу. Секунда, две. Ничего не произошло. Его глаза не стали темнее, или мутнее. Не утратили блеска разума, искры. Он, наверное, даже не почувствовал ничего.
- Ну вот... - наконец обронила я, будто сама только выходя из-под гипноза, уже не помня его реплики - Меня зовут Клюква. Извини, что сбила тебя с лап. Ну, и с планов тоже.
Я села, обернув лапы рыжим хвостом. Мягкая шерсть почти вся высохла, треплемая ветром, и я наслаждалась уютом, который создавала собственная шкура. Было бы жаль расставаться со столь шикарным подарком судьбы, а уж тем более отдавать его людям. Дабы занять не только язык, но и другие органы осязания, я принюхалась и присмотрелась к тому, что творилось вокруг.
  Он был клановец, но, наверняка такой же как я бесхозный, потому что его я не знала. Значит либо я дура, либо гениальный сыщик. И то, и то стоит отметить. Я облизнула мочку носа, прислушиваясь к другим запахам. Но поблизости не было ничего, что омгло бы помочь бедной лисичке утолить простое желание.

"Секунда, две"  - передразнила я саму себя. Ну да, секунду-две, он может, сам не понимая, что делает, сопротивлялся. А потом хлипкие стенки рухнули. Жаль, очень жаль.
Я закрыла глаза. Мне не нравилось, что моя способность совершенно не поддается контролю. Судя по осоловевшим глазкам лиса, ему досталось. Прием с дверью не прокатил. Просто закрытые глаза превратились в зажмуренные из всех сил щелочки. Хвост дернулся, задевая сухую траву и земляные комья. Я вздохнула, расслабилась и открыла глаза.
- Извини, - снова пробурчала я, на этот раз, правда, извиняясь за другое. Наверное, он понял. Не важно, на самом деле-то. Чтобы я, да извинялась. Ужас. Рекорд дня - два раза.
Лис, впрочем, наверное даже не заметил моих душевных сметений. Н, так лучше даже. Не представляясь, незнакомец перешел сразу к делу.
- Единственное с чего ты меня сбила, так это с сытного обеда, я только собирался полакомиться курицей, составишь мне компанию? У меня и план есть. - гордо объявил он и пустился в объяснения. Наклонив голову вправо и чуть разведя в стороны уши, я слушала его, по сути, простой, но действенный план. Однако, хоть это все и обещало отличный обед, хорошую прогулку, приятное общество и так далее. Но. Одно маленькое такое но.
- Ферма? А не боишься, что без хвоста останемся?
Я старательно припомнила всех враждебный обитателей фермы. Люди, собаки. Ужасная свора гончих. Холеные, сытые, без ноши, не охваченные диким ужасом. Хрупкие мои плечи невольно вздрогнули. Впрочем, плоха та лиса, что пса вокруг носа не обвела. Эх, доведет меня когда-нибудь моя самонадеянность.
- Окей, я с тобой.
Лисы направились легкой рысью в сторону фермы, предвкушая добычу.
>ферма