Город стал черно-белым. Черными были люди, машины и здания. Длинные линии проводов перечеркивали светло-серое небо; черный птицы расселись по этим линиям. Фонари кое-как скрашивали это торжество графики, разбрасывая под собой сетку желтоватого света, но круг очерчивался только силой лампы и не более. Белым был снег. Он запорашивал черные ветки, людей, машины и здания. Белые лужайки, белые шапки, белые горбы тех же фонарей.
  Я сидела на высоком заборе, украшенном зазубренными пиками по верху и витиеватой линией узора. Забор был черный, мои замершие лапы тоже. Белый иней на перьях и пиках казался серебряным. Мне повезло - в парке обнаружился трупик утки в обледенелых, облетевших камышах. Поздней осенью и зимой всякая еда - роскошь. Желудок был полон, требовала пищи душа.
  Облетев часть города, я приземлилась в любимом своем местечке - на воротах перед Большой Библиотекой. Еще пару лет назад там, очевидно, еще бывали люди, но теперь массивные кованные ворота были закрыты и пыльные окна смотрели слепо, будто дом был мертв. По сути, так оно и было. Несколько минут я просто сидела на железной линии перекладины, иногда очищая перья, поглядывая на темные квадраты окон.
  Библиотека манила, в ней было нечто таинственное, великолепное. Сквозь пыльные стекла я видела ряды полок, забитые величайшим сокровищем - книгами. Они стояли, маня корешками. Неизвестные мне человеческие закорючки казались молчащими мудрецами, способными поведать все, что тебе хочется, стоит только... стоит только понять их молчаливый язык. Жгучая обида овладевала мной, стоило мне посмотреть на эти манящие корешки больше десяти минут. Однако я прилетала сюда снова и снова, будто это место притягивало меня своей недоступностью.
  Я раскрыла крылья, сбивая с ним серебристую снежную пыль. Легкий взмах - и я медленно спланировала с высокой ограды на подоконник одного из ближайших окон. На нем виднелось множество птичьих следов, моих следов. Высокое, чуть узковатое; внутри обрамлено ажурной сетью белой занавески. Я досадливо каркнула - прозрачное окно, показывая мне краешек библиотеки, между тем и не давало мне туда проникнуть. Я легонько стукнула клювом в стекло. На какой-то момент полутемное помещение показалось мне жутким, мрачным. Я раскрыла крылья и отлетела, сев на карниз в входа. Вниз полетели кусочки снега.
  Минут десять важного расхаживания по карнизу, при этом деловитое карканье вспугивало редких городских голубей. Они поднимались в небо и стремительно улетали вглубь городских джунглей. Дурацкие голуби, тупые, как пробка. Я злобно каркнула им вдогонку, стараясь напугать еще больше. Злость переполняла меня. Повернувшись к дорожке, ведущей ко входу(сейчас она была засыпала сугробами), я заметила новое лицо в этом немом кино. Нет, точнее новая морда, если так можно выразиться. Я наклонила голову вбок, наблюдая, как рыжий зверь почти бесшумно крадется к дверям. Что нужно ему там? Для нас, птиц, запах почти не имеет значения. Поэтому и сами мы, птицы, не слишком сильно пахнем. За то уж глаза у нас отличные, да и заметить ярко-рыжую шубу пришельца на белом снегу было не так сложно. Лисица медленно подкрадывалась к дверям. Её намерения оставались неизвестными. Неужели брат по интересам? Я перешагнула ближе к краю, крошечный комок снега медленно сполз на край и упал едва ли не на хвост пришельца, однако в последний момент белый кончик ускользнул от комьев.  Лисица подошла к двери и - о, чудо! - скользнула внутрь. Не медля ни секунду, я сорвалась с карниза, сделала резкий разворот и влетела в дверь боком.
  Сердце бешено колотилось в груди, будто я пролетела тысячу-другую взмахов крыльев против ветра в пургу. Жадный взгляд бродил по полкам. Я аккуратно приземлилась на один из стеллажей, стараясь не шуметь. Крошечное облачко пыли, поднятое крыльями, взмыло в воздух. Лисица между тем запрыгнула на стол и потрогала лапой книги. Я взглянула на неё с интересом.
- Кра, - негромко воскликнула по-вороньи, - Жаль, что мы не умеем читать, правда?

Лисицу явно заинтересовала одна из книг. Черно-угольные лапы осторожно касались корешка, будто рыжий хотел вытащить сокровище, но оттягивал удовольствие, наслаждаясь узором переплета. Я встряхнула крыльями, сбивая с них серебристый налет, почистила клювом пару перышек. Пыльные верхи стеллажей стояли молчаливые, статные, будто стражи. На мутной поверхности слоя пыли оставались четкие отпечатки птичьих лап. Откуда-то из угла библиотеки раздалось тихое шуршание, будто ветер перевернул пару страниц. Легкое беспокойство, отголосок внезапного страха, овладевшего мной, когда я смотрела в библиотечное окно, коснулось позвоночника острой иглой.
От неожиданного моего восклицания - в глубокой тишине каркающие звуки даже мне самой показались жутковатыми, не зря все-таки двуногие нас религиозно побаиваются, - лис немного струхнул, качнув шкаф. Раскрыв черные крылья для равновесия, я недовольно "крякнула", перелетев на соседний. Легкое облачко пыли взметнулось в неподвижном воздухе и замерло, как тяжелый дым. Спустя пару мгновений пыль рассеялась и осела обратно, слегка заштриховав мои следы. Соседний шкаф был скользкий, так что, приземлившись, я слегка проехала вперед. Снова пришлось балансировать на крыльях. Эх.
Между тем рыжий спрыгнул со стола, всматриваясь в меня. В темноте глаза хищника едва заметно поблескивали желто-зеленым, фосфорическим. Лис и ворон, замершие в полумраке заброшенной, пыльной библиотеке - что может быть страннее и загадочней? Я встряхнула крыльями, нахохлившись, затем снова уложив перья гладким, блестящим плащом. Склонила голову набок. 
- Значит эти предметы нужно читать? Не думал, что вороны - домашние, - с этими словами он опять запрыгнул обратно на стол, снова потянувшись к той же самой книге. Я поморщилась, щелкнув клювом.
- Я не ворона. И я не домашняя, - в голос прорвалась легкая обида.
  лис схватил книгу зубами и стащил на стол, легонько стукнув о гладкую поверхность углом этого прямоугольного странного предмета. Поколебавшись секунду, в течении которой я наблюдала на тщетными попытками открыть книгу, я легко спланировала вниз, в опасную близость с возможно голодной лесной живностью. Подойдя поближе, я коснулась обложки.
- Это книга. Люди записывают там своим языком слова. Там хр-ранятся их тайны. - я оттянула твердую первую страничку, показав лапой да длинные черные строчки, скрывавшие в себе человеческие мысли; затем с сожалением повторила - Жаль, что мы не умеем читать.
Книга была толстая, на первой странице был нарисован черной ручкой портрет человека в очках. Портрет был отпечатанный, но в полумраке казалось, что его только-только нарисовали чернилами на хрупком желтоватом листе. Под портретом вытянувшись посередине страницы, виднелись три строчки, написанные крупным курсивом. И ниже, в правом углу притулилась большая, похожая на паука подпись. Я клюнула подпись, будто паук мог ожить и убежать.
- Я знаю, что там есть бук-вы. Но что это, мне не понять, - наконец негромко проговорила я, оторвавшись от разглядывания портрета странного человека. Возможно, то, что было написано в книге, принадлежало ему. А может, это был главный герой этой повести человеческих умов. В любом случае, все это было очень и очень интересно. Я впервые держала в лапах книгу, именно книгу. Птичье сердечко билось сильно и громко, где-то в затылке. Ощущение, будто долетела до самой высокой горы и оттуда спикировала вниз. Я аккуратно перевернула страницу, хотя это было не так-то просто, учитывая то, что я птица, а не человек. Хотя, конечно, лису с его лапами и такой способ был недоступен. Я глянула на него с любопытством.
- Ты из Клана или гор-родской? - спросила небрежно. Городские лисы про клан и знать не знают, живут себе спокойно и радуются. Я не замечала, чтобы у них были способности. Хотя, они их наверняка используют не так открыто, как лесные жители. Они-то ведь знают, что стоит людям что-либо увидеть, как тут же все либо перебьют, либо выловят для опытов.
Внезапно окно на секунду затемнилось, однако опасаться было нечего - это был лишь большой ком снега, пролетевший сверху. наверное, на карнизе опять уселись голуби. Неприятная жаркая волна страха тут же отступила, липкие объятия отпустили бешено скакнувшее сердце. Перья пригладились, я даже немножко расслабилась.